Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+6°
Boom metrics
Политика10 января 2019 9:03

Александр Проханов - об Анатолии Лукьянове: Это был знаток искусств. Он коллекционировал голоса русских писателей и поэтов - от Бунина до Блока

Об этом Главный редактор газеты "Завтра" рассказал в эфире Радио "Комсомольская правда" [аудио]
Александр Проханов

Александр Проханов

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

- Александр Андреевич, на 89-м году жизни скончался Анатолий Лукьянов...

- Да, я в курсе - печальная новость. Очень...

- Последний председатель Верховного Совета СССР, второй человек в государстве был - в то время, когда президентом СССР избрали Горбачева. Вы же Лукьянова хорошо знали...

- Анатолий Иванович был очень интеллигентный человек, очень утонченный, знаток искусств. Это огромная редкость среди политиков того, советского времени, и уж, конечно, среди политиков нынешних, которые практически не читают книг, не ходят на выставки, не слушают музыки.

- Ну, это - не совсем так... Есть и такие среди политиков, кто всем этим очень интересуется.

- У Анатолия Ивановича была удивительная коллекция. Он собирал... записи голосов русских писателей. И в этом необычном собрании, которое он оставил сейчас после себя, - есть и голоса Блока, Бунина...

- Вы же с ним особенно сблизились после провала августовского (1991 года) путча ГКЧП...

- Да... Я с ним особенно сблизился уже после всех злоключений, связанных с ГКЧП. Уже позже, после заключения, он приходил ко мне в редакцию газеты «Завтра» с диктофоном и записывал мои взгляды на литературу, на эстетический процесс и просил почитать меня фрагменты моих произведений.

Конечно, Анатолий Лукьянов останется в нашей истории не как такой вот любитель русской словесности, хотя, повторю, это очень важно. Он был человеком перестройки.

Анатолий Лукьянов на трибуне Госдумы в 1999 году. Фото Мусаэльян Владимир/Фотохроника ТАСС

Анатолий Лукьянов на трибуне Госдумы в 1999 году. Фото Мусаэльян Владимир/Фотохроника ТАСС

- Конечно...

- Он был человеком, который, оставаясь коммунистом, ждал коммунистического советского ренессанса. Он верил, что Советский Союз и коммунистическая партия, - они способны создать новый импульс для советского проекта, для советского развития. Он в это страстно верил.

И я помню его в этот горбачевский период, Лукьянов был правой рукой Горбачева, он помогал ему формировать органы представительской власти и, повторяю, он верил и обожал это время перестройки, может быть, и не подозревая, что все напасти будут впереди.

- И ждать пришлось недолго...

- Но по мере того, как государство расстраивалось и распадалось, и управляемость терялась, по-видимому, в Лукьянове произошел какой-то надрыв, какой-то перелом. И поэтому, когда 19 августа 1991-го заявил о себе Комитет по чрезвычайному положению, Анатолий Иванович не вошел в состав ГКЧПистов, но он был рядом, потому что его задача была в том...

- Вот про это давайте подробнее.

- ... чтобы - когда совершится вот этот ГКЧПистский демарш, когда ГКЧП, отстранив Горбачева, возьмет власть в свои руки, он, Анатолий Иванович, должен был созвать Верховный Совет и утвердить этот факт голосами депутатов.

То есть, он должен был легализовать ГКЧПистский порыв, потому что иначе это могло показаться государственным переворотом, могло показаться узурпацией власти.

- Это он вам сам говорил, да?

- Да, да. Но - если бы ГКЧП был бы поддержан и принят Верховным Советом СССР и депутатами всех уровней, - тогда, конечно, этот комитет стал бы абсолютно легальным. Но этого не произошло.

Мои друзья и знакомые ГКЧПисты ждали от Анатолия Ивановича, что он соберет депутатов, что он соберет Верховный Совет, что возникнет вот эта легализация. Он этого не сделал.

- Можно предположить - почему?

- Трудно сказать. Мотивы такого поведения Лукьянова понять трудно. Это очень глубокая такая тайна - личная и политическая.

Но, мне кажется, что он понял и ощутил, что во многом ГКЧП - блеф. Что внутри ГКЧП существуют червоточины. Что ГКЧПисты являются марионетками в чужой игре, что ГКЧПисты проигрывают, что они должны будут проиграть.

И он не хотел, по-видимому, встраиваться в эту чужую игру и не выполнил ту миссию, которую на него возлагали ГКЧПисты.

- Но его все же арестовали вместе с членами ГКЧП.

- Да... Тем не менее. Потому что победители – Ельцин и демократы – знали о его роли, знали о его планах, знали о его близости к ГКЧПистам, вот поэтому и он попал в тюрьму.

Когда Лукьянов сидел в тюрьме, моя газета «День» общалась, переписывалась с ним, мы через его адвокатов рассказывали о той камере, в которой он оказался, об этой одиночке. Как она была устроена, какая была кровать, где был умывальник, где был туалет в этой камере.

И мы думали - вот, такой баловень судьбы (а Лукьянов, конечно, баловень судьбы, будучи юристом, он достиг этих высочайших партийных и государственных постов) - и вдруг оказался сброшенным с этого пьедестала в камеру-одиночку.

Когда кончились все эти процессы и Лукьянов вышел на свободу, он еще некоторое время находился рядом с Зюгановым. Когда мы организовывали народно-патриотический союз, а меня тогда избрали его сопредседателем, Анатолий Иванович ввел устав, он создавал юридический документ такой, чтобы этот союз не стал марионеткой, он обеспечивал в этом союзе преимущество и руководящую роль Компартии.

- То есть - мировоззрение Лукьянова оставалось коммунистическим.

- Он, конечно, оставался коммунистом. Лукьянов был мягким коммунистом, таким еврокоммунистом, по-видимому. Он не был сталинистом, не был брежневцем. Ему казалось, что коммунизм должен во время перестройки пройти такое чистилище, очиститься. На взгляд Лукьянова, коммунизм должен был бы стать более гуманитарным, более гуманистическим. И отсюда его увлечение русской литературой.

- А в последние годы вы с ним общались?

- В последнее время Анатолий Иванович хворал, он ушел от дел, находился в забвении, удалился от политических баталий, от фракции коммунистической.

И Лукьянов до последних своих дней оставался таким очень русским, мягким и изысканным человеком, которому я благодарен за наши минуты и даже часы общения.

Светлая ему наша память...

- Спасибо вам огромное, Александр Андреевич.