«Я могу позволить себе жить в Самаре»: комик Дмитрий Колчин о карьере в кино и песне Шуфутинского

Дмитрий Колчин доволен жизнью в родном городе, она не мешает его карьере

Фото: СОЦСЕТИ

Дмитрий Колчин — комик, автор шуток, актер, телеведущий и по совместительству советник губернатора Самарской области. И он продолжает жить в регионе, невзирая на карьеру и постоянные съемки в Москве. Причинами такого выбора артист поделился с «КП-Самара».

Как ваше настроение, чувствуете ли весну? В Самаре, конечно, особо по погоде не скажешь, но может быть?

— Кроме того, что мне на машину свалился огромный с крыши кусок снега со всеми этими делами — я пока весну больше нигде не почувствовал. Благо, без повреждений, я везучий в этом отношении, все в порядке, слава богу. А настроение нормальное.

Ваше юмористическое шоу «Дом культуры и смеха» планировалось вместе с телеканалом «Россия» и успешно там продолжает свое существование. Будет ли продолжение?

— Второй сезон уже вышел, сейчас идет по пятницам. Уж будет ли продолжение после этого — сказать не могу, не от меня зависит. Но, насколько я могу судить — цифры очень сильно порядочные. На канале есть определенный набор юмористических программ, но наша отличается от всех именно исходя из того, что она выходит на канале «Россия», поскольку там маститые, деловитые, взрослые артисты. Они уже переросли статус просто комиков, это артисты эстрады, артисты юмора. Это мастодонты сцены, которые много-много десятков лет выступают на этом канале. А наш продукт, наше шоу — это попытка совместить молодых ребят, свежую кровь привнести и связать ее с некоторыми представителями привычных аудитории канала артистов. У нас огромное количество приходит в гости самых разных артистов, юмористов, певцов, исполнителей, телеведущих, самых разных людей. Но основа труппы у нас состоит из людей малоизвестных широкой аудитории — вот в этом наше отличительная особенность. Если у нас, как говорит Остап Бендер, победила молодость, то она победила после первого сезона, нас продлили дальше и опять все хорошо прошло. У нас прекрасный продукт продакшна, у нас отличная позиция на канале в лице режиссерской группы, сценаристы нам помогают. И самое приятное то, что к нам очень хорошо относятся как раз те самые мастодонты, которые сейчас на канале. Они к нам по-отечески, с лаской и любовью. Вот это, наверное, самое дорогое вообще в этом проекте. Есть ощущение, что нас пригласили в семью. Мы скромненько в уголке стояли, а сейчас нам уже говорят: «За стол проходите, садитесь, ребят, кушайте!».

Уровень юмора тоже разный?

— Плоха та программа, которая не понимает перед какой аудиторией она выступает. Мне может в жизни нравиться юмор один, но в данном проекте я понимаю, для какой возрастной аудитории этот юмор должен быть, для какого охвата, на какие темы и так далее. Поэтому там он такой, он очень домашний, очень семейный, он для людей старшего поколения в большинстве своем. И если артисты появляются, то это артист, который любим и узнаваем большинством аудитории нашего телесмотрения.

А ваши юмористические предпочтения она отражает?

— Не всегда. Я же не раб лампы. Я же имею право быть другим человеком. Я же много лет играл в КВН, про меня говорили: «Ну он же и в жизни такой, он же тоже в администрации работает, он же тоже подчиненных бьет» и так далее. Это был один из образов, не из моей жизни. Там другой образ — тоже начальника, конечно, но такого как директора Дома Культуры — это больше Огурцов из «Карнавальной ночи». Он такой и подхалим, и весельчак, и обаятельный, тоже артист, любит свою труппу и все такое. То есть, это немножко выпуклый персонаж. Конечно, в жизни, или в кино я так никогда не играю, не веду себя, потому что в этом нет необходимости. И шутки, которые мы говорим там — они вряд ли будут применены где-то в другом месте. Мне, наверное, ближе все-таки чуть более молодежный формат, чем темы, связанные, может быть, даже с политикой в плане юмора или чего-то такого — то, о чем мы любим пошептаться с друзьями. С теми, с кем мы много лет занимаемся разными юмористическими проектами, поэтому у нас немножко такой вкус, извращенный что-ли в хорошем смысле этого слова. У нас же большая труппа, у нас очень много разных людей, очень разных.

Каким пулом гостей мог похвастаться первый сезон и что приготовил второй?

— У нас там Андрей Малахов, Михаил Шуфутинский, Олег Газманов, Елена Степаненко, Сергей Дроботенко, Ольга Бузова — очень разношерстная публика, совершенно разных форматов и подписки. И Надежда Кадышева, и Юрий Куклачев, и так далее — список можно продолжать бесконечно. И в первом, и во втором сезоне редкий эпизод обходится без привлечения такого. Даже выйти на две секунды и сказать «Кушать подано!» у нас может народный артист России и это круто. Ему это не стремно, потому что в том и заложен юмор, что мы делаем такую программу, в которой каждому есть место и очень многие с удовольствием сюда приходят. Я не могу сказать, что было в первом сезоне круто, что круче во втором.

Хотелось бы заглянуть за кулисы съемок вашего шоу, может вы раскроете какие-то интересные и забавные вещи.

— Скажу честно, это как бы две стороны медали. С одной стороны всегда, каждую секунду есть какой-то повод для того, чтобы улыбнуться. Но есть и другая сторона, когда шутки перестают быть веселыми, потому что их становится слишком много, когда концентрация в тебе улыбок уже превышена. И ты так снисходительно к этому юмору уже относишься, типа, давайте лучше сохраним это на сцене, выплеснем, а вот за кулисами уже немножко устали все от этого, поэтому бывает и так, и по-другому. Просто если я это не скажу — я буду выглядеть как какой-то сумасшедший, который и на сцене смеется, и за кулисами у них там все на головах ходят, ух какой коллектив, какие они дураки все. Мы все современные адекватные люди, у всех семьи, жены, телеграм-каналы, ютуб, тиктоки и так далее. Но когда ребята долго не видятся — все начинают шутить-веселиться, в костюмах снимать себя в тикток. Агата Муцениеце очень любит, облачившись в какой-то образ, в этом снимать тикток, и все вокруг падают, потому что это очень смешно, когда она чихает и «Не корона, бро? Не, не корона бро», но только она королева Египта в этот момент, разрисованная, полностью в костюме. Каждый находит какую-то свою тонкость в этом и, в принципе, когда все это складывается одно за другим — получается общая атмосфера.

Бывали какие-то казусы именно с гостями?

— У нас было такое начало: открывался занавес, на сцену выбегало очень много кошек, и выходил Куклачев, пел песню свою концертную, делал с ними всякие трюки, а в конце этой песни я должен был выходить с собакой и говорил: «Ой, извините, мне просто собаку негде привязать» и дальше там уже по тексту шли шутки. То есть, был такой слом кошачьего вот этого царства — Дима вышел с большой собакой. Я не знал, что она будет большая. Нам привели собаку, и оказалось, что это огромный дог. Началась репетиция, кошек никто не предупредил, что будет собака такая, но меньше всего предупредили артистов, которые пришли с Куклачевым. И в нужный момент я выхожу, говорю какие-то шутки, тишина, все спокойно, все нормально, никаких претензий. Но я сквозь Куклачева вижу в кулисе взгляд его ассистентки, которая за кошек отвечает. Я понимаю, что мне возвращаться в эту кулису вообще нельзя, потому что она за этих кошек порвет меня, вот прям точно. И я такой: «Да, да, хорошо, давайте переснимем по-другому, я выйду с другой стороны. Там удобнее».

Однажды нас был Шуфутинский в гостях, начиналось с того, что я пою песню «Третье сентября» не сцене один. Выходит Шуфутинский и говорит: «Молодой человек, ты не оборзел вообще? С какого ты поешь мою песню? Кто тебе разрешил?». Я говорю: «Ну а что? Вы не поете, вот я тогда буду петь». У нас как бы спор завязывался. И мы записывали-записывали-записывали, все сняли, попрощались с Шуфутинским, он уходит, и у нас есть какое-то время еще, я прошу включить песню, зал сидит. Я всю жизнь мечтал спеть эту песню на полный зал, в микрофон, чтобы прям как настоящий Шуфутинский, только я. И мне звукооператор говорит: «Да пожалуйста», включает, выводит ревер на микрофоне, у зрителей в зале восторг, они все довольны, я полностью песню эту пою, а в этот момент по рации продюсер, которая слышит то, что происходит в зале, но не видит, спрашивает за кулисами администратора: «А почему Шуфутинского еще не отпустили? Мы же сказали, что он свободен, зачем он поет песню?». Ей ответили, что это Колчин поет, Шуфутинский уехал уже. Она попросила прекратить придуриваться, сказала быстро отпускать звезду, иначе у нас начнутся проблемы — мы с ним договорились. А я пою достаточно плохо, я ему хотел даже написать сообщение, дескать вы знаете, я очень плохо пел и все подумали, что это вы. Он с очень хорошим чувством юмора оказался. Но я поскромничал и решил не делать этого, не надо напрашиваться в друзья, вдруг он не так поймет.

Хорошо зашел сериал, в котором вы играли тренера, «Большая игра». Сейчас какие у вас творческие планы в этом направлении, в актерском? Фильмы, сериалы, съемки?

— Да, у меня есть сейчас съемки, я совсем недавно снялся у Елены Хазановой в новом фильме, который называется «Все будет хорошо», там небольшая роль, но тут очень повлиял режиссер, скажем так, на это решение. Предложение пришло от Сарика Андреасяна недавно — в новом фильме сняться у него, с удовольствием принял. Потом я снимаюсь сейчас в большом сериале Клима Казинского и Александра Дулерайна, не могу назвать пока название. Это, скорее всего, будет для видеоплатформы «ТНТ Premier», не знаю. И это сериал, в котором я очень необычную роль играю, роль большую и такую, несвойственную что-ли, мне. Пока не принято было меня в таких ролях видеть. Я играю бандита, преступника. Но это не совсем такой бандит, которого вы себе представляете. Он не ходит с ножом по закоулкам, не срывает норковые шапки с женщин. Это преступник, который занимается обналом очень крупных сумм через разные страны, то есть, у него немножко другой уровень его преступности. И забавно, что такой жесткий человек — он скрыт в таком теле, полном, добром. В таком улыбчивом каком-то человеке. Ну плюс у нас есть еще «Между нами шоу» на канале СТС, где я тоже в качестве актера выступаю, но это уже не кино, не сериал — юмористическое телешоу скетчевое. Оно тоже занимает времени достаточно много — и репетиции, и съемки. Мы с каналом СТС друзья еще с давних времен, с той самой «Большой игры», потом был скетчком «Сторис» и так далее — много чего там происходило. И я рад, что у нас отношения дальше продолжаются — это очень здорово.

Получается, что у вас очень насыщенная сейчас жизнь в профессиональном плане и даже когда мы готовились с вами к беседе — вы то в Москве, то в Самаре. Вообще, какое количество времени удается сейчас проводить дома?

— Когда вы всю жизнь живете в Самаре и потом начинаете ездить в Москву — вас гнетет вопрос, а как много времени ты в Москве, сколько в Самаре. Это работа — она там. Дом здесь. Я могу уезжать, возвращаться, я перестал обращать время на эту дорогу, это все равно, что на электричке с Новосемейкино до Самары доехать. Никто же не спрашивает — а сколько ты времени проводишь в Самаре, а сколько в Новосемейкино? Это то же самое, только вместо электрички самолет, по большому счету, примерно все так же. Уже на столько я за эти годы привык к передвижениями, к отелям, к группам, к людям и так далее, что, в принципе, мне уже стало, наверное, спокойно. Очень мало, кто так делает, как я. Очень мало, кто остается жить в своем родном городе, а работать там. И я, скорее, исключение из этого правила. Просто я могу позволить себе жить в Самаре, в отличие от тех, кто за мечтой едет в чужой город.

Но этот выбор на чем-то основывается, значит вам здесь хорошо, значит вам здесь нравится. Что нравится?

— Мне много что нравится в Самаре, я сейчас буду очень нескромным человеком, если я начну перечислять какие-то вещи, которые мне здесь нравятся. Здесь живет вся моя семья. Я имею в виду и родителей, и семью своей сестры родной, родители моей жены. И мне кажется неправильным детям своим отказывать в общении со своими родственниками. Могу позволить себе жить в той квартире, в которой хочу, ездить на той машине, на которой комфортно ездить, проводить время на такой даче, которую я сам себе строю. Экономически в Москве я не смогу этого сделать, во всяком случае в ближайшее время какое-то обозримо долгое. Здесь я живу уже достаточно давно, комфортно, устраивает очень сильно. Наверное, я слукавлю, если не скажу, что мы много времени свободного проводим на природе, мы живем на даче летом, в лесу практически. На Волге у нас лодка. Рядом находятся всякие Грушинские фестивали, Жигулевские заповедники и все такое прочее. И это, конечно же, очень большой фактор для нас, потому что, когда мы возим детей купаться на песчаные косы, а не на городские пляжи — это очень большой аргумент для меня. Я вырос на среднем пляже, а сейчас вот чаще обитаю в районе Прибрежного, поэтому для меня связующая поколения нить — Волга. Плюс здесь еще есть другие проекты, которыми я занимаюсь, например продюсерский центр «Дирижабль» института культуры, где я работаю, где мы делаем какие-то вещи, которые нам нравятся.

Есть беспокойство за творческих людей, музыкантов, артистов, потому что пандемия все-таки по профессии ударила, по карманам, по экономике. Для вас этот год с пандемией — он какой?

— Вообще нормальный год. Абсолютно творческий, рабочий. Честно говоря, я думал, что все будет хуже в плане того, что вы перечислили, что работы кончились, надо дома быть, все такое. Все свое свободное время я провожу с семьей, поэтому, как оказалось, для меня это вообще нормально. И дистанционка для детей нормально сказалась, никто нигде не отстал. И по работе у меня нарисовалось большое количество съемок самых разных в пост-пандемию, когда начались разрешения на съемки. Я только один проект пропустил из-за того, что я не мог летать, в самом начале, когда были самые жесткие условия вылета. Это был год открытий, год чего-то нового. Я увидел много разных сторон людей, граней, которых я до этого не встречал в одних и тех же людях. Увидел много новых проектов, узнал как снимают скринлайф и прочие вещи. Я не могу сказать, что это страшный год. Конечно, он со своими страшными цифрами и прочими событиями. Но я стараюсь жить позитивно. И окружать себя, и самому формировать мысли и даже контент тот, который делает либо мою жизнь, либо жизнь окружающих меня людей легче, лучше, приятнее.